Sołtykow

19-01-2012, 19:50
Aukcja w czasie sprawdzania nie była zakończona.

Cena kup teraz: 8 zł

Użytkownik PanJabu_55

numer aukcji: 2030216064

Miejscowość Warszawa

Koniec: 30-01-2012 19:25:11

Dodatkowe informacje:
Stan: Używany
Okładka: twarda

Пошехонская старина. М. Е. Салтыков Щедрин....... Fragment rozdziału XV.... . СЕСТРИЦЫНЫ ЖЕНИХИ. - СТРИЖЕНЫЙ Сестрица Надина была старшею в нашей семье. Ее нельзя было назвать красивою; справедливее говоря, она была даже дурна собою. Рыхлая, с старообразным лицом, лишенным живых красок, с мягким, мясистым носом, словно смятый башмак, выступавшим вперед, и большими серыми глазами, смотревшими неласково, она не могла производить впечатления на мужчин. Только рост у нее был хороший, и она гордилась этим, но матушка справедливо ей замечала: "На одном росте, матушка, недалеко уедешь". Матушка страстно любила своего первенца-дочь, и отсутствие красоты очень ее заботило. В особенности вредило сестре сравнение с матушкой, которая, несмотря на то, что ей шло уж под сорок и что хозяйственная сутолока наложила на нее свою руку, все еще сохранила следы замечательной красоты. Сестра знала это и страдала. Иногда она даже очень грубо выражала матушке свое нетерпение по этому поводу. - Вы всё около меня торчите! - говорила она, - не вам выходить замуж, а мне. - Не могу же я оставить тебя одну, - оправдывалась матушка. - Попробуйте! Зато сестру одевали как куколку и приготовляли богатое приданое. Старались делать последнее так, чтоб все знали, что в таком-то доме есть богатая невеста. Кроме того, матушка во всеуслышанье объявляла, что за дочерью триста незаложенных душ и надежды в будущем. - Умрем, ничего с собою не унесем, - говорила она, - пока с нее довольно, а потом, если зять будет ласков, то и еще наградим. Как уж я сказал выше, матушка очень скоро убедилась, что на балах да на вечерах любимица ее жениха себе не добудет и что успеха в этом смысле можно достигнуть только с помощью экстраординарных средств. К ним она и прибегла. И вот наш дом наполнился свахами. Между ними на первом плане выступала Авдотья Гавриловна Мутовкина, старуха лет шестидесяти, которая еще матушку в свое время высватала. На нее матушка особенно надеялась, хотя она более вращалась в купеческой среде и, по преклонности лет, уж не обладала надлежащим проворством. Были и сваты, хотя для мужчин это ремесло считалось несколько зазорным. Из числа последних мне в особенности памятен сват Родивоныч, низенький, плюгавенький старик, с большим сизым косом, из которого вылезал целый пук жестких волос. Он сватал все, что угодно: и имения, и дома, и вещи, и женихов, а кроме того, и поручения всевозможные (а в том числе и зазорные) исполнял. С первого же взгляда на его лицо было очевидно, что у него постоянного занятия нет, что, впрочем, он и сам подтверждал, говоря: - Настоящей жизни не имею; так кой около чего колочусь! Вы покличете, другой покличет, а я и вот он-он! С месяц назад, один купец говорит: "Слетай, Родивоныч, за меня пешком к Троице помолиться; пообещал я, да недосуг..." Что ж, отчего не сходить - сходил! Без обману все шестьдесят верст на своих на двоих отрапортовал! Или: - А однажды вот какое истинное происшествие со мной было. Зазвал меня один купец вместе купаться, да и заставил нырять. Вцепился в меня посередь реки, взял за волосы да и пригибает. Раз окунул, другой, третий... у меня даже зеленые круги в глазах пошли... Спасибо, однако, синюю бумажку потом выкинул! Матушка так и покатывалась со смеху, слушая эти рассказы, и я даже думаю, что его принимали у нас не столько для "дела", сколько ради "истинных происшествий", с ним случавшихся. Но, помимо свах и сватов, Стрелкову и некоторым из Заболотских богатеев, имевшим в Москве торговые дела, тоже приказано было высматривать, и если окажется подходящий человек, то немедленно доложить. От времени до времени, с раннего утра у нас проходила целая процессия матримониальных дел мастериц. - Савастьяновна в девичьей дожидается, - докладывает горничная. - Зови. Входит тоненькая, обшарпанная старуха, рябая, с попорченным оспою глазом. Одета бедно; на голове повойник, на плечах старый, порыжелый драдедамовый платок. Матушка затворяется с нею в спальне; сестрица потихоньку подкрадывается к двери и прикладывает ухо. Начинается фантастическое бесстыжее хвастовство, в котором есть только одно смягчающее обстоятельство: невозможность определить, преднамеренно ли лгут собеседники или каким-то волшебным процессом сами убеждаются в действительности того, о чем говорят. - Опять с шишиморой пришла? - начинает матушка. - Вот уж нет! Это точно, что в прошлый раз... виновата, сударыня, промахнулась!.. Ну, а теперь такого-то размолодчика присмотрела... на редкость! И из себя картина, и имение есть... Словом сказать... - Кто таков? - Перепетуев майор. Может, слыхали? - Нет, отроду такой фамилии не слыхивала. Из сдаточных, должно быть. - Помилуйте, посмела ли бы я! Старинная, слышь, фамилия, настоящая дворянская. Еще когда Перепетуевы в Чухломе имениями владели. И он: зимой в Москву приезжает, а летом в имениях распоряжается. - Стар? - Нельзя сказать. Немолод - да и не перестарок, лет сорок пять, не больше. - Не надо. Все пятьдесят - это верно. - Помилуйте! что же такое! Он еще в силах! Сваха шепчет что-то по секрету, но матушка стоит на своем. - Не надо, не надо, не надо. Савастьяновна уходит; следом за ней является Мутовкина. Она гораздо представительнее своей предшественницы; одета в платье из настоящего терно, на голове тюлевый чепчик с желтыми шелковыми лентами, на плечах новый драдедамовый платок. Памятуя старинную связь, Мутовкина не церемонится с матушкой и говорит ей "ты". - Дай посижу, устала, - начинает она, - легко ли место, пол-Москвы сегодня обегала. - Что новенького? - нетерпеливо спрашивает матушка. - Что новенького! Нет ничего! Пропали женихи, да и только! - Неужто ж Москва клином сошлась, женихов не стало? - Есть, да не под кадрель вам. Даже полковник один есть, только вдовый, шестеро детей, да и зашибает. - Такого не надо. - Знаю, что не надо, и не хвастаюсь. Матушка задумывается. Ее серьезно тревожит, что, пожалуй, так и пройдет зима без всякого результата. Уж мясоед на дворе, везде только и разговору, что о предстоящих свадьбах, а наша невеста сидит словно заколдованная. В воображении матушки рисуется некрасивая фигура любимицы-дочери, и беспокойство ее растет. - Видно, что плохо стараешься, - укоряет она Мутовкину. - Бьемся, бьемся, на одни наряды сколько денег ухлопали - и все нет ничего! Стадами по Москве саврасы гогочут - и хоть бы один! - Обождать нужно. Добрые люди не одну зиму, а и две, и три в Москве живут, да с пустом уезжают. А ты без году неделю приехала, и уж вынь тебе да положь! - Да неужто и на примете никого нет? - Сказывали намеднись, да боюсь соврать... - Кто таков? говори! - Сказывали, будто на днях из Ростова помещика ждут. Богатый, сколько лет предводителем служил. С тем будто и едет, чтоб беспременно жениться. Вдовец он, - с детьми, вишь, сладить не может. - Ну, это еще улита едет, когда-то будет. А дети у него взрослые? - Сын женатый, старшая дочь тоже замужем. - Старик? - Немолод. А впрочем, в силах. Даже под судом за эти дела находился. - За какие "за эти" дела? - А вот, за эти самые. Крепостных девиц, слышь, беспокоил, а исправник на него и донес. - Вот, видишь, ты язва какая! за кого сватать берешься! - Ах, мать моя, да ведь и все помещики на один манер. Это только Василий Порфирыч твой... - Не надо! За старого моя Надёха (в сердцах матушка позволяет себе награждать сестрицу не совсем ласковыми именами и эпитетами) не пойдет. А тут еще с детьми возжайся... не надо! - А мой совет таков: старый-то муж лучше. Любить будет. Он и детей для молодой жены проклянет, и именье на жену перепишет. Но матушка не верит загадываньям. Она встает с места и начинает в волнении ходить по комнате. - Двадцать лет тетёхе, а она все в девках сидит! - ропщет она. - В эти годы я уж троих ребят принесла! Что ж, будет, что ли, у тебя жених? или ты только так: шалды-балды, и нет ничего! - приступает она к свахе. - В кармане не ношу. - А ты коли взялась хлопотать, так хлопочи! Разговор оживляется и чем дальше, тем становится крупнее. Укоризны так и сыплются с обеих сторон. - Что вы, собаки, грызетесь! - слышится наконец голос отца из кабинета, - помолиться покойно не дадите! За Мутовкиной следует сваха с Плющихи; за нею - сваха из-под Новодевичьего. Действующие лица меняются, но процессия остается одинаковою и по форме и по содержанию и длится до тех пор, пока не подадут обед или матушка сама не уедет из дома. Повторяю: подобные сцены возобновляются изо дня в день. В этой заглохшей среде, где и смолоду люди не особенно ясно сознают, что нравственно и что безнравственно, в зрелых летах совсем утрачивается всякая чуткость на этот счет. "Житейское дело" - вот ответ, которым определяются и оправдываются все действия, все речи, все помышления. Язык во рту свой, не купленный, а мозги настолько прокоптились, что сделались уже неспособными для восприятия иных впечатлений, кроме неопрятных... ........ . Stan dobry+. Str. 548. Polecony 8 zl